Неточные совпадения
А во время отлучки и татарва может напасть: они, турецкие собаки, в глаза не
кинутся и к хозяину на дом не посмеют прийти, а сзади укусят
за пяты, да и больно укусят.
Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она
кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его
за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих.
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и
кинулся в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее
за одежду правою рукою, левою успел схватиться
за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга
за ручки и бросились бежать. С воплем и плачем
кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка бросились вслед
за нею.
Марья Ивановна быстро взглянула на него и догадалась, что перед нею убийца ее родителей. Она закрыла лицо обеими руками и упала без чувств. Я
кинулся к ней, но в эту минуту очень смело в комнату втерлась моя старинная знакомая Палаша и стала ухаживать
за своею барышнею. Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.
За ними
кинулись, хватая их
за пятки, две собаки, которые, как известно, не могут равнодушно видеть бегущего человека.
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться в делах, писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются
за другое, как будто в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и
кидаются на третье — и конца этому никогда нет!
Захочет ли чего-нибудь Илья Ильич, ему стоит только мигнуть — уж трое-четверо слуг
кидаются исполнять его желание; уронит ли он что-нибудь, достать ли ему нужно вещь, да не достанет, — принести ли что, сбегать ли
за чем: ему иногда, как резвому мальчику, так и хочется броситься и переделать все самому, а тут вдруг отец и мать, да три тетки в пять голосов и закричат...
— Мы высказались… отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую сторону беседки и следя оттуда пристально
за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, —
кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
Та чуть не
кинулась бить их от негодования при таком предложении, но Ламберт, вслушавшись, крикнул ей из-за ширм, чтоб она не задерживала и сделала, что просят, «а то не отстанут», прибавил он, и Альфонсина мигом схватила воротничок и стала повязывать длинному галстух, без малейшей уже брезгливости.
Множество возвращающегося с работы простого народа толпилось на пристани, ожидая очереди попасть на паром, перевозивший на другую сторону, где первая
кидалась в глаза куча навозу, грязный берег, две-три грязные хижины, два-три тощие дерева и
за всем этим — вспаханные поля.
И он опять стал медленно и как бы в задумчивости оглядывать залу. Но уже все заволновалось. Алеша
кинулся было к нему со своего места, но судебный пристав уже схватил Ивана Федоровича
за руку.
Дело в том, что хоть московский врач и брал
за визиты не менее двадцати пяти рублей, но все же некоторые в нашем городе обрадовались случаю его приезда, не пожалели денег и
кинулись к нему
за советами.
— Митя, отведи меня… возьми меня, Митя, — в бессилии проговорила Грушенька. Митя
кинулся к ней, схватил ее на руки и побежал со своею драгоценною добычей
за занавески. «Ну уж я теперь уйду», — подумал Калганов и, выйдя из голубой комнаты, притворил
за собою обе половинки дверей. Но пир в зале гремел и продолжался, загремел еще пуще. Митя положил Грушеньку на кровать и впился в ее губы поцелуем.
— Ah, mais c’est bête enfin! [Ах, но это же глупо, наконец! (фр.)] — воскликнул тот, вскакивая с дивана и смахивая пальцами с себя брызги чаю, — вспомнил Лютерову чернильницу! Сам же меня считает
за сон и
кидается стаканами в сон! Это по-женски! А ведь я так и подозревал, что ты делал только вид, что заткнул свои уши, а ты слушал…
Та сидела в кухне с бабушкой, обе собирались ложиться спать. Надеясь на Назара Ивановича, они изнутри опять-таки не заперлись. Митя вбежал,
кинулся на Феню и крепко схватил ее
за горло.
Мальчик поднял кольцо, во весь дух пустился бежать и в три минуты очутился у заветного дерева. Тут он остановился задыхаясь, оглянулся во все стороны и положил колечко в дупло. Окончив дело благополучно, хотел он тот же час донести о том Марье Кириловне, как вдруг рыжий и косой оборванный мальчишка мелькнул из-за беседки,
кинулся к дубу и запустил руку в дупло. Саша быстрее белки бросился к нему и зацепился
за его обеими руками.
Смотритель засуетился и
кинулся торопить ямщиков. Молодой человек стал расхаживать взад и вперед по комнате, зашел
за перегородку и спросил тихо у смотрительши: кто такой проезжий.
На дворе и в хате все было тихо; не спали только козаки, стоявшие на сторо́же. Вдруг Катерина, вскрикнув, проснулась, и
за нею проснулись все. «Он убит, он зарезан!» — кричала она и
кинулась к колыбели.
— Я не злопамятен, Солопий. Если хочешь, я освобожу тебя! — Тут он мигнул хлопцам, и те же самые, которые сторожили его,
кинулись развязывать. —
За то и ты делай, как нужно: свадьбу! — да и попируем так, чтобы целый год болели ноги от гопака.
Черт между тем не на шутку разнежился у Солохи: целовал ее руку с такими ужимками, как заседатель у поповны, брался
за сердце, охал и сказал напрямик, что если она не согласится удовлетворить его страсти и, как водится, наградить, то он готов на все:
кинется в воду, а душу отправит прямо в пекло.
— Мне нет от него покоя! Вот уже десять дней я у вас в Киеве; а горя ни капли не убавилось. Думала, буду хоть в тишине растить на месть сына… Страшен, страшен привиделся он мне во сне! Боже сохрани и вам увидеть его! Сердце мое до сих пор бьется. «Я зарублю твое дитя, Катерина, — кричал он, — если не выйдешь
за меня замуж!..» — и, зарыдав,
кинулась она к колыбели, а испуганное дитя протянуло ручонки и кричало.
Левко стал пристально вглядываться в лицо ей. Скоро и смело гналась она
за вереницею и
кидалась во все стороны, чтобы изловить свою жертву. Тут Левко стал замечать, что тело ее не так светилось, как у прочих: внутри его виделось что-то черное. Вдруг раздался крик: ворон бросился на одну из вереницы, схватил ее, и Левку почудилось, будто у ней выпустились когти и на лице ее сверкнула злобная радость.
Часов, вероятно, около пяти прискакал от тюрьмы пожарный на взмыленной лошади, а
за ним, в перспективе улицы, вскоре появился тарантас, запряженный тройкой по — русски. Ямщик ловко осадил лошадей, залился на месте колокольчик, помощник исправника и квартальные
кинулись отстегивать фартук, но…
Поколение
за поколением выходили из «толстовских» гимназий и, точно в кипящий поток,
кидались в бурную университетскую полосу.
На следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног
кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти
за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
При этом мосье Гюгенет, раздетый, садился на откосе песчаного берега и зорко следил
за всеми, поощряя малышей, учившихся плавать, и сдерживая излишние проказы старших. Затем он командовал всем выходить и лишь тогда
кидался сам в воду. При этом он делал с берега изумительные сальтомортале, фыркал, плескался и уплывал далеко вдоль реки.
Я слыхал даже, что ее хотели присудить к наказанию, но, слава богу, прошло так; зато уж дети ей проходу не стали давать, дразнили пуще прежнего, грязью
кидались; гонят ее, она бежит от них с своею слабою грудью, задохнется, они
за ней, кричат, бранятся.
— «Я тебя, говорит, теперь и в лакеи-то к себе, может, взять не захочу, не то что женой твоей быть». — «А я, говорю, так не выйду, один конец!» — «А я, говорит, сейчас Келлера позову, скажу ему, он тебя
за ворота и вышвырнет». Я и
кинулся на нее, да тут же до синяков и избил.
— Идут-с, идут-с. И даже генерал вслед
за ними. Все двери отворю и дочерей созову всех, всех, сейчас, сейчас, — испуганно шептал Лебедев, махая руками и
кидаясь от одной двери к другой.
Феня ужасно перепугалась возникшей из-за нее ссоры, но все дело так же быстро потухло, как и вспыхнуло. Карачунский уезжал, что было слышно по топоту сопровождавших его людей… Петр Васильич опрометью
кинулся из избы и догнал Карачунского только у экипажа, когда тот садился.
Розанов ожидал этого движения. Одним прыжком он
кинулся на негоцианта, схватил его сзади
за локти.
Он говорил, может быть, и не так, но во всяком случае приблизительно в этом роде. Любка краснела, протягивала барышням в цветных кофточках и в кожаных кушаках руку, неуклюже сложенную всеми пальцами вместе, потчевала их чаем с вареньем, поспешно давала им закуривать, но, несмотря на все приглашения, ни
за что не хотела сесть. Она говорила: «Да-с, нет-с, как изволите». И когда одна из барышень уронила на пол платок, она
кинулась торопливо поднимать его.
Но когда кавалер де Грие, пролежавший двое суток около трупа своей дорогой Манон, не отрывая уст от ее рук и лица, начинает, наконец, обломком шпаги копать могилу — Любка так разрыдалась, что Соловьев напугался и
кинулся за водой.
— Как кто? Этакого слабого человека целую неделю поймя поили, а потом стали дразнить. Господин Постен в глазах при нем почесть что в губы поцеловал Клеопатру Петровну… его и взорвало; он и
кинулся с ножом, а тут набрали какой-то сволочи чиновничишков, связали его и стали пужать, что в острог его посадят;
за неволю дал вексель, чтобы откупиться только… Так разве благородные господа делают?
Пожатие рук, между Павлом и его дамою, происходило беспрерывное. Убегая от ловящего, они стремительно
кидались друг к другу почти в объятия, Павел при этом хватал ее и
за кисть руки, и
за локоть, а потом они, усталые и тяжело дышавшие, возвращались к бегающим и все-таки продолжали держать друг друга
за руки.
— Видите, что делают!» Прапорщик тоже кричит им: «Пали!» Как шарахнули они в толпу-то, так человек двадцать сразу и повалились; но все-таки они
кинулись на солдат, думали народом их смять, а те из-за задней ширинги — трах опять, и в штыки, знаете, пошли на них; те побежали!..
Осип Иваныч
кинулся было
за ним, но дипломат благосклонным жестом руки усадил его на место. Это не помешало, однако, Дерунову вновь встать и постоять в дверях кабинета, следя взором
за Иваном Иванычем, провожавшим дорогого гостя.
Арто
кинулся следом
за ним.
Беловзоров, которого она иногда называла «мой зверь», а иногда просто «мой», — охотно
кинулся бы
за нее в огонь; не надеясь на свои умственные способности и прочие достоинства, он все предлагал ей жениться на ней, намекая на то, что другие только болтают.
I сидела
за столом. Я
кинулся к ней.
А утром, чуть свет, когда в доме все еще спали, я уж прокладывал росистый след в густой, высокой траве сада, перелезал через забор и шел к пруду, где меня ждали с удочками такие же сорванцы-товарищи, или к мельнице, где сонный мельник только что отодвинул шлюзы и вода, чутко вздрагивая на зеркальной поверхности,
кидалась в «лотоки» и бодро принималась
за дневную работу.
Прибежала Шлейферша, толстая дама с засаленными грудями, с жестким выражением глаз, окруженных темными мешками, без ресниц. Она
кидалась то к одному, то к другому офицеру, трогала их
за рукава и
за пуговицы и кричала плачевно...
Мелкая торговля, бьющаяся изо всех сил вылезти в магазины, так и стала ему
кидаться в глаза со всех сторон; через каждые почти десять шагов ему попадался жид, и из большей части домов несло жареным луком и щукой; но еще более безобразное зрелище ожидало его на Садовой: там из кабака вывалило по крайней мере человек двадцать мастеровых; никогда и нигде Калинович не видал народу более истощенного и безобразного: даже самое опьянение их было какое-то мрачное, свирепое; тут же, у кабака, один из них, свалившись на тротуар, колотился с ожесточением головой о тумбу, а другой, желая, вероятно, остановить его от таких самопроизвольных побоев, оттаскивал его
за волосы от тумбы, приговаривая...
Тулузов взял жену
за руки и почти насильно увел в другую комнату, а другая тут дама
кинулась на меня.
— Кто говорит: из-за интереса из-за одного? уж не я ли интересанткой сделалась! — вдруг
кинулась в сторону Евпраксеюшка, — куска, видно, стало жалко! Куском попрекать стали?
Чаще наезжал в острог, чаще кричал, чаще
кидался на людей, чаще забирал народ в кордегардию и усиленно смотрел
за чистотой и благообразием.
— Господи, что я
за тебя, отец Савелий, исстрадалася! — кричала Наталья Николаевна,
кидаясь навстречу мужу. — Этакой гром, а ты, сердце мое, был один.
За ним с громкими криками и горящими глазами первые
кинулись итальянцы.
Он и несколько его товарищей
кинулись вслед
за Матвеем, расчистившим дорогу, но затем, когда толпа остановилась, не зная, что делать дальше, он сообразил, что теперь остается только скрыться, так как дело принимало оборот очень серьезный.